Довольно часто поэты жалуются, что поэзия никому не нужна, что её не печатают. Тем более, она не приносит денег. Жалобы бывают самые разные — прямые, в завуалиро-ванной форме, откровенное недовольство или тонкие намёки. В общем, по всякому. Ус-ловно жалобы поэтов можно поделить на следующие группы:
- общая жалоба: «Стихи никто не издаёт. Стихи никому сейчас не нужны».
- частная жалоба: «Мои стихи никто не издаёт. Мои стихи никому не нужны».
- пристрастная жалоба: «Они не понимают мои стихи. Они дураки. Никто не пони-мает. Буду писать в стол, для себя».
- страстная жалоба: «Я — гений. Мне об этом сказал Главный Дядя в Союзе Литера-торов, мой муж/мама/брат/коллега и Сам Великий Василий Пупкин. Поэтому я абсолют-на/тен и все, кому не нравятся мои стихи, — сами говно».
- лживая жалоба: «Я пишу только для себя. Я могу вообще никому стихи не показы-вать!»

  На эти жалобы довольно просто ответить. Потому что все они высосаны из пальца. И жалуются таким образом не поэты, а бездари и бумагомаратели.
Почему стихи никто не издаёт? Здесь «частная жалоба» отвечает довольно правдиво сама на себя. Не издают не стихи. Не издают Ваши стихи. Бездарные плохие стихи. Я час-тенько бываю на всяческих литературных семинарах и собраниях, на поэтических вече-рах. 90% того, что я там слышу — это полное дерьмо.
  Впрочем, так было всегда. Кого мы помним из великих? Пушкина, Лермонтова, Тютчева, к примеру. Вообще, из пушкинских времён мы помним от силы 50-60 поэтов. Это хорошие поэты. А в России тогда насчитывалось не менее 3000 поэтов-рукоблудов. Мы этих имён не помним и не знаем. Какой процент хороших поэтов? 1,5% — мизер! Точно то же и сейчас. Поэтому отчаиваться не стоит. Хорошие поэты есть, просто они то-нут в потоках бездарей. Единственное, что может различить их и расставить точки над «i» — это время. И оно рассудит, кого будут помнить через 200 лет, а кого — нет.
  Плохо то, что плохие поэты гораздо более уверены в своих способностях, чем хо-рошие. Из моих личных знакомых, к примеру, прекрасная поэтесса Юлия Б. постоянно перечитывает свои стихи, ищет в них какие-то ошибки и боится читать их со сцены, потому что уверена в их недостатках, а дрянной поэт Василий П. горд своими омерзительными «шедеврами» на все сто процентов и никогда не изменит в них ни слова.
  Конечно, есть и исключения из этого правила. Есть поэты, которым дано свыше столько, что им ничего уже не нужно. Это гении. Я знаю нескольких: чтобы их пересчи-тать, хватит пальцев одной руки.

  Когда какой-нибудь бездарь читает свои великие творения, а ты ему вместо восхва-ления говоришь: «Слабенько, сэр. Вот тут всё хромает, а смысла вовсе ни капли, надо бы поправить вот это...», он обижается до ужаса. «Ты просто не понимаешь!» — вопит он. Я, простите, всё понимаю. Когда мне указывают на мои поэтические ошибки, я их: а) могу оправдать (чаще); б) исправляю. Наш же герой вообще не видит никаких ошибок. Он уве-рен в том, что «тебе – уже» — это прекрасная рифма, потому что на конце «е», и хрен ему объяснишь обратное. И никогда такой поэт не исправится. Будет постить свои творения в блогах и удивляться, почему у него френдов всего 5 человек, и то все его однокурсники.

  Самое лживое утверждение, которое может сказать поэт — это, мол, я пишу только для себя, мне неважно мнение других, я могу всё писать в стол. Это чушь собачья. Если ты пишешь в стол — так никому не читай! Вообще никому не говори, что пишешь! Моя знакомая А.Б. ездит на фестивали, читает стихи в конкурсе, а когда её критикуют, гово-рит, что всё равно это не для людей писано, а просто для себя. Так не езди! Не показывай. Если человек хоть одному своему другу читает стихотворение — оно уже для кого-то. Ему уже важно мнение, пусть даже этого единственного друга. Вот Эмили Дикинсон за всю жизнь ни одного стихотворения даже маме не показала, всё в сундук прятала. А писа-ла много, после её смерти нашли 2000 стихотворений. Теперь она — классик американ-ской поэзии. Вот она не лгала. А если вам прочитали стихотворение, а потом заявили, что это только для себя, это херня. Это — для вас.

  А ещё поэты не любят править свои стихи. «Да-а, понимаю, тяжело от сердца ото-рвать, своё, родное» — говаривали Климович и Скосырев однажды. А надо. Надо отры-вать к чертям. Если ты не Изюбрь, то с первого раза шедевр не получится. Вы черновики Пушкина видели? Там каждая строка перечёркнута по 10 раз, да ещё страниц несколько переписано по 2-3 раза. А мы, блин, не Пушкины. Поэт, если он что-то написал, обязан перечитать своё творение через некоторое время, убедиться, что оно говенно и заменить там половину содержания. И получится, даст Бог, конфетка. Из сердца прёт смысл, а вот форма прёт из головы. Поэтому форму нужно шлифовать. Одна дурная литераторша из Гродно мне читала совершенно дебильный стих про Бен Ладена. Я сказал, что стих пло-хой с точки зрения техники, на уровне «ботинки — полуботинки». Она мне начала дока-зывать, что стихи — это что-то божественное, их править — грех. Я её к чёрту послал, чего спорить. Вот поэтому вас и не печатают, уважаемые поэты-от-бога.

  А ещё пошла мода калякать верлибры. Не писать — а именно калякать. Каждый бесталанный виршеписец уверен, что уж хороший верлибр-то он напишет. Хороший вер-либр написать в 100 раз труднее, чем рифмованное размерное стихотворение! За слогом и рифмой мы можем скрыть любые огрехи смысла, любой бред. А в верлибре не должно быть ничего лишнего, ни одного слова. А херовых верлибристов в поэтической среде чуть ли не 60% от всех поэтов. И в основном женщины. И спрашиваешь такую: а вы с рифмой работаете? А она: «А зачем? Я не считаю рифму нужной! Она меня ограничивает! Она не даёт пространства моему полёту фантазии!». Угу. Жопа — друг человека. Полёт фантазии. Да не может писать верлибры человек, не умеющий работать с рифмой! Рифма и слог — это основа, камни преткновения. Вы думаете, Малевич только чёрные и красные квадраты рисовал? А вы его реалистические портреты видели? Да всякие там Никасы Софроновы обкакаются так написать!
  Посему. Научитесь писать стихи. А потом уже выбирайте форму. Хоть верлибры, хоть муссадасы, хоть визуальную поэзию.

  Почему-то поэты думают, что поэзии не нужно учиться и не нужно в ней практико-ваться. Шульговский, великий человек, в 1914 году писал, что архитекторов по 10 лет учат дома строить, а ткачей по 5 лет ковры ткать. А что, поэзия проще? Ей типа учиться не надо, написал и офигел? Надо. Кстати, шикарным способом овладеть виртуозной тех-никой является комбинаторика. Человек, могущий написать складный пословный абеце-дарий или акростих, или ропалический стих — уже ничего не боится.

  Странно, но бездарные поэты неплохо читают свои стихи. Потому что я часто слы-шу, как какой-нибудь сказочный идиот оправдывает никчемность своих стихов тем, что «их на бумажке читать нельзя, их я должен декламировать». Это бред. Поэзия — изна-чально литературный жанр. Не песенно-музыкальный. Она изначально должна доходить до сознания читателя с листа. Исполнение поэзии — это важно, но всё же вторично. 
Хорошие поэты редко хорошо читают свои стихи. Это всегда — и Бродский, и Рождест-венский, и Евтушенко читали/ют стихи плохо. Бродский вообще ужасно читал. Читать стихи нужно не в себя. Их нужно изливать в зал, нужно чеканить слова, нужно играть по-добно актёру, громко и ясно, ведь даже шёпот с театральной сцены слышат последние ря-ды, не так ли? Реально я знаю опять же 3-4 поэтов хорошего уровня, умеющих читать свои стихи для зала, а не в одно место.
 
  Короче, далее следует хвала. Из классиков следует читать всё. Следует читать Беллу Ахмадуллину, Анну Ахматову, Константина Бальмонта, Александра Блока, Иосифа Брод-ского, Валерия Брюсова, Ивана Бунина, Николая Гумилёва, Гаврилу Державина, Евгения Евтушенко, Сергея Есенина, Николая Заболоцкого, Георгия Иванова, Алексея Кольцова, Ивана Крылова, Михаила Лермонтова, Аполлона Майкова, Осипа Мандельштама, Самуи-ла Маршака, Владимира Маяковского, Николая Некрасова, Александра Пушкина, Роберта Рождественского, Николая Рубцова, Кондратия Рылеева, Михаила Светлова, Игоря Севе-рянина, Фёдора Сологуба, Александра Твардовского, Фёдора Тютчева, Афанасия Фета, Марину Цветаеву, Корнея Чуковского, Георгия Шенгели.
  Комбинаторику тоже нужно читать, безусловно. Того же Валерия Брюсова, и Вели-мира Хлебникова, Дмитрия Авалиани, Глеба Седельникова, Бориса Гринберга, Ивана Ру-кавишникова. 
  Читайте современных поэтов — Владимира Вишневского, Игоря Губермана, того же Гри-гория Остера. Вы думаете, «Вредные советы» – это прикол? Это шикарные белые стихи (серьёзные стихи у него тоже прекрасные). Или Андрея Белянина, Владимира Высоцкого, Александра Галича, Вилли Мельникова, Константина Арбенина, Дмитрия Растаева. Александра Баля, Олега Медведева, Ольгу Чикину и Михаила Щербакова слушайте.
Да и в Живом Журнале немало людей, у которых есть что почитать и чему поучить-ся. Это Аля Кудряшева, Вера Полозкова, Александр Габриэль и другие. Рекомендуемый мной список поэтов-блоггеров вы можете прочитать в моей статье «Рекомендуемые по-эты». 

  Известное настенное четверостишие неизвестного автора принимает в последнее время угрожающе верное пророческое значение.

Писать на стенках туалета
Увы, друзья — немудрено.
Среди говна вы все — поэты
Среди поэтов — все говно.

  Дай Бог, чтобы было иначе.